[I.Tat.]

Новорожденный видит мир перевернутым.
может наши корни там, за облаками?
Тело растёт из земли. Что-то, способное смотреть его глазами, спускается сверху
Небо большое зеркало, небо такое большое зеркало
и где-то там оригиналы,
Которые здесь

Comments

[ReConnect]

будь смелей, и победа обеспечена.

- Всё, ты убит.
Я выудил из кучи хлама пару монет.
- Убит, убит, не подглядывай.
Пристроил монеты на веки.
- Досчитай до пятидесяти семи и можешь оживать.

***

Всегда с ними так. Ходят и ходят за мной, просят, кто посмелее - словами, другие взглядом, мусора натащат полный дом. Медальонов, шкатулок с секретом, неприятных даже на вид головоломок, книг каких-то, костей, кошачьих скелетов, пустых клеток, фиалов - подумать только! - фиалов и фолиантов, свитков, чёрных свечей, сушёных мышей, жабьих лапок, перьев, праха и тлена, подозрительных верёвок, ржавых цепей, выморочных мыслей, пыльного бархата, платков окровавленных, ключей... Вздрагивают как к ним подойдёшь, а посмотришь на них прямо - прячут глаза, но оголяют шеи, жеманятся... ждут. Боятся. Предвкушают. Умоляют, требуют, смотрят вскользь, из-под ресниц, не запирают двери, чертят что-то на полу, в пыли - линии, знаки. Верят. Не верят. Уходят и возвращаются. И всегда - всегда изумляются, стоит мне вытащить колоду. Сыграем, говорю.

Говорю, скучно и ужин был скуден и переперчён, сыграем, и достаю из воздуха бутыль, полюбовавшись мельком на расширенные зрачки, на восхищённое лицо, он-то уж и не думал, что увидит что-то такое, и достаю из воздуха ружьё.

Сыграем на жизнь, говорю я и тасую колоду, сдаю карты, три и три, и смеюсь вместе с ним, действительно, среди всех этих свечей, тёмного дерева, драной кожи, меди, чучел, золы и паутины - ружьё особенно, вопиюще нелепо, блестючий пластик, штамповка, человек-паук на ложе, мейд ин чина, зелёный ободок вокруг дула. Сыграем, говорю я и открываю карты.

Ну и ну, говорю я через минуту, делая вид, что удивлён.

***

- Всё, ты убит, - говорю я и нажимаю на выскочивший из дула штырёк с красным, раздвоенным по низу флажком с белой надпечаткой "ба-бах", ещё покачивающийся.

- Убит, убит, не подглядывай, - и выуживаю из кучи хлама пару монет.

Я ухожу, пристроив ему на веки монеты, зачем мне на всё это смотреть, на боль и на слёзы, зачем мне слушать рёв и проклятья, и скулёж, тонкий и жалобный, зачем мне этот восторг, этот ужас, обожание и неприязнь.

- Досчитай до пятидесяти шести, - говорю я, прежде чем уйти.